Когда-то, в советское время все эти евтушенки-макаревичи была властителями умов, но прошедший постсоветский период всё же не прошёл даром. Как ни убога, как ни ограничена или ущербна наша свобода, в недрах российского общества постепенно прорастает новый тип интеллигенции, уже ни каким боком не связанную с советскими или антисоветскими ценностями (что в данном случае равноценно). Новая русская интеллигенция прежде всего пытается определить своё новое национальное лицо, резко обосабливаясь и отталкиваясь от всего старого просоветского наследия. Почему, например, с такой яростью набросилась вся эта старая совково-либеральная кампания на Игоря Стрелкова? - Отнюдь не только из-за сиюминутных политических соображений вокруг событий на Украине, и даже не из-за его "белого" имиджа романтического Реконструктура. На самом деле тип нового русского интеллигента Стрелкова, принципиально отличен не своими белыми или красными симпатиями (они ситуативны и не играют какой-либо значительной роли), а своими новыми волевыми чертами, весьма отличными не только от характерных черт "малого народа" советского периода, но также и досоветско-российского.
Чем был характерен российский тип интеллигенции (в хорошем смысле слова) дореволюционного периода? - Чеховский тип русского интеллигента мог быть очень симпатичным и очень талантливым, однако отличительной чертой его была полная волевая инфантильность, слабодушие совместно с прекраснодушием. В рамках русской парадигмы "волки и овцы" он неизменно принадлежал к "овцам". Пребывая в самых завиральных фантазиях он непрерывно взывал к небу "что делать?" - И ничего не делал, пребывая в вечной сомнении, что выбрать, конституцию или севрюжину с хреном.
Эта же черта в ещё более злокачественном виде была унаследована и уже совершенно нерусской интеллигенцией (т.е. малым народом) советского периода. Диссиденствуя на кухнях, в реальной жизни она всегда послушно и услужливо пресмыкалась перед тоталитарным режимом. Её лакейская сущность в гротескном виде вполне проявилась в самых показательных экземплярах этого "народа", таких как Е.Евтушенко и, последний в этом ряду, - А. Макаревич. Двуличие, неразрывно связанное как с тявканьем в сторону хозяина, так и самым паскудным пресмыкательством, стало природой малого народа, даже и не мечтающего о какой-либо самостоятельной роли.
И вот на грозной периферии общественной жизни (на Украине) вдруг появляется И. Стрелков, одновременно органично сочетающего в себе самые смелые реконструкторские фантазии или идеи, но при этом готовым с непреклонный решимостью следовать этим идеям и осуществлять их в жизнь.
Но не только волевые и практические качества нового русского интеллигента так взволновали остатки нашего малого народа. Совершенно ясно, что внезапный и быстрый рост популярности такого типа нового героя был вызван не только общественным запросом на такой образ русского общественного деятеля, но также и тем, что полковник Стрелков был поддержан определённой частью правящего класса (пока она в меньшинстве, но никто не знает, что будет завтра). Остатки малого народа правильно поняли, что дальнейшее прорастание в российском обществе таких русских волевых интеллигентов по типу Стрелкова в недалёком будущем сделает их существование абсолютно бесполезным и невостребованным. Не только Макаревич, но и такие либеральные клоны типа Навального становятся каким-то убогим и никому не нужным анахронизмом.
- Вот причины, по которым с такой яростью набросилась рукопожатая "интеллигенция" совместно со своим мнимым противником Сурковым на И. Стрелкова, в котором она увидела не только конкретного деятеля, но и будущий тип русского интеллигента идущего на смену всем этим русофобам.
