О "русском национальном характере" писали многие русские религиозные философы, например Н.О.Лосский, Н.Бердяев. Но может быть лучше всех и красочнее всех писал об этом философ Б.П.Вышевлавцев - http://philosophy.ru/library/vopros/11.html
Его противоречивость, его парадоксальность, стихийный максимализм, его глубокую связь с самыми таинственными пластами коллективно-бессознательного, никто образнее не высказал как этот немного забытый русский философ. Приведу несколько близких мне по духу отрывков, которые уместно вспомнить сейчас, когда некоторые умники-разумихины пытаются оседлать конёк национального пробуждения ("конёк-горбунок" русских народных сказок) с помощью рациональных схем по западническим образцам.
Нет, нашего условного "Ивана" не удастся пробудить рациональными схемами (хотя на своём месте они и неплохи) ибо у русского подсознания "женская логика" и скифо-сарматские иранские корни, которые, например, очень хорошо видел отец русского национализма А.С.Хомяков, искавший сакральные начала своей доктрины не в западных учениях, но в мифологических преданиях арийского Востока.
- Что есть характер человека и народа по Вышеславцеву? -
"Характер человека не есть, однако, что-то явное, очевидное; напротив, он есть нечто скрытое. Поэтому трудно понять характер и возможны неожиданности. Как часто люди говорят: «Вот этого я от тебя никогда не ожидал\» Характер имеет свой корень не в отчетливых идеях, не в содержании сознания, а скорее в бессознательных силах, в области подсознания. Там, в этой подпочве, подготавливаются землетрясения и взрывы, которые нельзя объяснить, если смотреть на (нрзбрч.; слово зачеркнуто) внешнюю поверхность (surface exterieure). В особенности это применимо к русскому народу. Все герои Достоевского поражают такими выходками и вспышками. И весь русский народ в целом поразил мир своим революционным извержением. (- Также он поразил мир и крушением СССР) Нужно сказать, что область подсознательного в душе русского человека занимает исключительное место. Он чаще всего не знает, чего он хочет, куда его тянет, отчего ему грустно или весело."
- А вот это просто гениально в своей беспощадной правде:
" Умеем ли мы вообще хотеть? Да, у нас бывают мгновенные и непреодолимые желания, и в нас [всех] есть жажда жизни, есть Эрос, но мы не можем определить направление хотения. Любимец русской сказки Иванушка-Дурачок, долго лежавший на печи, ни с того ни с сего вдруг вскакивает и кричит: «Эх вы, тетери, отпирайте двери, хочу идти туда, сам не знаю куда".
Но как проникнуть туда, в бессознательное нашего духа? Фрейд думает, что оно раскрывается в снах. Сны суть наши подсознательные устремления. Во сне мы видим то, чего мы боимся, и то, чего мы жаждем. В этом отношении сны не обманывают: они развертывают художественные символы скрытых сил нашей души.
Чтобы понять душу народа, надо, следовательно, проникнуть в его сны. Но сны народа — это его эпос, его сказки, его поэзия... Многих возмущала пошлость и безнравственность сказки. Но сны бывают разные: прозаические, низменные, отвратительные, и — возвышенные, божественные. Сны, как и сказки народа, не выбирают самого красивого и благородного, как это делают стихи поэта; они, напротив, неумолимо правдивы даже в своем цинизме."
Чего больше всего боится русский человек? - Конечно же, Горя, которое так и преследует нас по пятам. Как известно, самая распространённая русская присказка и наколка у блатных – «Нет в жизни счастья»:
Русская сказка показывает нам ясно, чего русский народ боится: он боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится «горя», которое привязывается к нему. И горе это как-то страшно является к нему, как будто по его собственному приглашению: возвращается бедняк из гостей, где его обидели, и пробует затянуть песню. Поет он один, а слышит два голоса. Остановился и спрашивает: «Это ты, Горе, мне петь пособляешь?» И Горе отвечает: «Да, хозяин, это я пособляю». «Ну, Горе, пойдем с нами вместе». «Пойдем, хозяин, я теперь от тебя не отстану». И ведет горе хозяина из беды в беду, из кабака в кабак. Пропивши последнее, мужик отказывается: «Нет, Горе, воля твоя, а больше тащить нечего». «Как нечего? У твоей жены два сарафана (по-французски можно просто „платья"): один оставь, а другой пропить надобно». Взял мужик сарафан, пропил и думает: «Вот когда пир! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене!»
- А всё потому, что русская душа жаждет беспредельной свободы, но в своём восточно-арийском смысле. Если "фаустовский человек" Запада жаждет беспредельного обладания миром, то русская жажда беспредельности хочет быть выше самого мира. Ведь обладающий не вполне свободен, он зависит от того, чем обладает, т.е. с точки зрения русского мистического сознания, это не свобода, но новый сублимированный вид рабства.
Чего больше всего боится русский человек? - Я бы так сказал: эфемерности, неподлинности бытия, своей пошлой ограниченностью оно не вписывается в русскую беспредельность, а это порождает вечный страх падения из высокой сказки в болото пошлой действительности:
"Но есть еще один страх в сказках и былях, страх более возвышенный, чем страх лишений, труда и даже «горя» — это страх разбитой мечты, страх падения с небес — прямо в болото (одно слово нрзбрч.; зачеркнуто); множество сказок изображает эту тему Икара в чисто русском смешном обаянии. Как часто мы видим и теперь сны этого типа, сны падения с высоты воздушного замка! И это вещие сны, которые предсказали русскую действительность".
Какого града взыскует мистическая русская душа? - Где эта страна, в которой текут молочные реки и кисельные берега:
"Теперь посмотрим, [о чем мечтает] чего желает русская сказка, каковы бессознательные мечты (reves) русской души. Прежде всего — это искание «нового царства и лучшего места», постоянное стремление куда-то «за тридевять земель». Здесь есть, конечно, нечто общее сказочному миру всех народов: полет над действительным к чудесному, но есть и нечто свое, особенное, какое-то странничество русской души, любовь к чужому и новому здесь, на земле, и за пределами земли: «Града грядущего взыскуем».
Замечательно то, что вся гамма желаний развернута в русской сказке — от самых возвышенных до самых низких. Мы найдем в ней и самые заветные мечты русского идеализма, и самый низменный житейский «экономический материализм». Прежде всего это есть мечта о таком «новом царстве», где распределение будет построено на принципе «каждому по его потребностям», где можно наесться и напиться, где стоит «бык печеный», где молочные реки и кисельные берега. А главное — там можно ничего не делать и лениться. Сказка о дураке-Емеле рассказывает, что он проводит время на печи и на всякое предложение пальцем пошевельнуть для какого-нибудь дела неизменно отвечает: «Я ленюсь!» Но ему, дураку, принадлежит волшебная щука, которая исполняет все его желания. Все работы выполняются сами собою, «по щучьему велению». Из этой сказки взято это популярное выражение, ставшее поговоркой: «по щучьему велению»".
И т.д. читать дальше. Очень интересный текст!
- Все эти парадоксальные истины, высказанные философом Б.Вышеславцевым, могут показаться нелепыми с точки зрения советизированного и по марксистки рационализированного ума, и даже в чём-то могут показаться русофобией (о ужас!), но лучше знать о себе нечто горькое, чем обманывать себя поддельным сладким. Где-то по этому поводу от имени восточно-арийского мудреца Заратустры очень неплохо сказал Ницше: "Надо всегда говорить правду и хорошо стрелять из лука". Однако без правды "хорошо стрелять из лука" совершенно бесполезное занятие, как уже многократно доказала мировая история (которая, впрочем, ничему не учит).
Также бесполезно надеяться, - даже с самыми наилучшими пожеланиями, - на то, что волю к борьбе, национальное пробуждение, устремлённость к героическому началу можно вызвать чисто рациональным и внерелигиозным образом. Для русского сознания (и тем более для его апокалиптически-катастрофического подсознания) как нельзя подходит лозунг парижских бунтарей 1968г.: Будьте реалистами - требуйте невозможного!