Ю.Ф.Самарин:
"Неограниченная власть, единая и народная, действующая во имя всех, идущая во главе нашей цивилизации и совершающая у нас, без ужасов революции, то, что на Западе является результатом войн междоусобных, религиозных смут и общественных переворотов - такова форма правления, которую создал для себя русский народ; она - священное наследство нашей истории, и мы не хотим другой формы, ибо всякая другая была бы тираниею".
А.С.Хомяков в неопубликованной работе "Записки мировой истории" называл русский народ "народом чисто демократического лада", однако часто именовал себя монархистом, считая монархию исторически обоснованной, но в то же время он как и все славянофилы исключительно одобрительно относился ко всем формам народной (общинной, местной, земской) самоорганизации. Однако признавая важную историческую роль в России "твёрдых начал", Хомяков как и все славянофилы считал необходимым сочетать их с максимально возможной свободою "мнений", и вообще со свободою частной жизни.
Выражая общее воззрение всех славянофилов Хомяков решительно отрицал за монархией или иной формой власти какое-либо самостоятельное сакральное значение. Любая форма власти может быть легитимной только опираясь на идею народного суверенитета. Так в письме к Ф.И.Тютчеву он прямо упрекал поэта в нападении на эту основополагающую идею эпохи модерна:
"В 1850г., в отзыве на одну из политических статей Ф.И.Тютчева, он писал: "...попеняйте ему за нападение но идею суверенитета народа... Иначе что же 1612 год?" Однако само понятие суверенитета у Хомякова было основанно больше на внутреннем нравственном одобрении народа, а не только на формальных демократических процедурах: "Самое повиновение народа есть акт суверенитета" (в согласии с известным принципом - молчание знак согласия).
Славянофилы не отрицали разумных политических свобод, но они твёрдо считали, что их достичение должно быть максимально мирным, эволюционным и должно сочетаться с нравственным "перевоспитанием общества". Говоря современным языком реальный уровень свободы должен адекватно сочетаться с уровнем общественного правосознания. В противном случае, свобода превращается в предпосылку анархии и смуты, как это и произошло во времена Первой перестройки.
Близкий друг и сподвижник Хомякова А.И.Кошелев следующим образом характеризует воззрения гл. идеолога славянофильства на проблему свободы и формы правления:
"Он был душою предан свободе, всегда имел её в виду и крепко за неё ратовал, и вместе с тем он отстаивал самодержавие. Многим казались такие его речи софизмами; а между тем тут, в его понятиях, не было ничего противоречащего. Хомяков пуще всего ненавидел ложь, а именно такою представлялась ему всякая западноевропейская конституция, переложенная на нашу почву. Он был глубоко убеждён... что у нас должна быть иная, более полная, более человечная свобода, и иная, более сильная, более действительная власть; и что мы сумеем согласовать самодержавие с широкою гласностью и со всенародным представительством".
Следует заметить, что А.С.Хомяков ненавидел не только ложь, но и насилие, если оно не имеет необходимых моральных и исторических предпосылок. В молодости, будучи близко знакомым с декабристами, часто присутствовал на собраниях будущих заговощиков (так как он служил в одном полку со многими заговорщиками и почти несомненно знал о их будущих планах). По воспоминаниям П.И. Бартенёва на этих собраниях Хомяков всегда оспаривал саму идею военного переворота, считая её губительной:
Однажды, поздним осенним вечером, по этому предмету у него был жаркий спор с Рылеевым. Смысл слов молодого офицера был таков: "Вы хотите военной революции. Но что такое войско? Это собрание людей, которых народ вооружил на свой счёт и которым он поручил защищать себя. Какая же тут будет правда, если эти люди, в противность своему назначению, станут распоряжаться народом по произволу и сделаются выше его?" Рассерженный Рылеев убежал с вечера домой. Князю Одоевскому этот противник революции надоедал, уверяя его, что он вовсе не либерал и только хочет заменить единодержавие тиранством вооружённого меньшинства".
В целом же государственные формы и вообще государственные устои в славянофильской идеологии никогда не были "священной коровой", как известно воззрения Константина Аксакова были даже близки анархизму и Бакунин, тесно общавшийся с славянофилами, считал его своим учителем. Некоторые из славянофилов, как например Пётр Киреевский, и вообще не принавали за самодержавием никакой ценности и были близки к самым радикальным демократом.
Пётр Киреевский: "Говорят, что не может быть народа без единого, самовластного правителя; как стадо не может быть без пастуха, но пастух над стадом - человек; он по самому естеству выше стада, а потому и законный его правитель... Не ясно ли, что это уподобление ложно? И кто же, кроме Бога, во столько выше человекапо самому естеству своему, во сколько человек выше стада животных? Чтобы человеку стать на это место, нужно - либо ему возвыситься до Бога, либо народу унизиться на степень животных". Повидимому, идеалом Петра Киреевского была теократическая республика.